«Во время одной из экспедиций в Среднюю Азию я заболел какой-то странной болезнью, возвращающейся раз в пять лет. Когда болезнь возобновляется, я на месяцы выбываю из строя и вынужден лежать пластом. В 1942 году я находился в Алма-Ате. Меня, как доктора наук, прочно забронировали и держали в глубоком тылу. Необходимой научной литературы почти вовсе не было, жить было очень тягостно, работать по специальности — почти невозможно. Организм, обессиленный недоеданием, после очередного приступа болезни совсем не годился ни на что серьезное. В этих условиях я начал придумывать свои рассказы, даже не мечтая о том, что они будут когда-нибудь напечатаны и что я стану «настоящим писателем». Да и не было никаких оснований верить в успех моих литературных опытов. Рассказы, мне казалось, явно выбивались из русской традиции, они были далеки от тематики нашей литературы. Позже, кажется, Кассиль на каком-то собрании заявил, что они ему нравятся, но производят впечатление переведенных с английского… Думается мне, это не так. Я продолжал писать, не придавая своему творчеству большого значения, но чувствовал в нем безотчетную потребность. Должно быть, в этом выражался своеобразный протест против «интеллектуальной консервации».
«Профессия геолога и палеонтолога требует точных наблюдений и умения фиксировать все, что видит глаз…»
«Я описываю странные, иногда загадочные научные факты или явления природы. Легенду об Олгое-хорхое, животном, по-видимому, существовавшем, но давно уже исчезнувшем, я вычитал из книги Эндрьюса, руководителя американской палеонтологической экспедиции, работавшей в Монголии в 20-х годах. Эндрьюс неправильно транскрибировал монгольское название этого полумифического существа. Поэтому и рассказ первоначально был озаглавлен у меня «Аллергорхой-хорхой».